[Пути Создателя]

[Anit@|Squ-AH|]

Автор: Mad Selena
Название: Пути Создателя. Завершение (начало - Марионетка Господа Бога" ; продолжение - Пути Создателя"
Фэндом: "D.Gray-Man"
Дисклеймер: все персонажи и мир D.Gray-Man принадлежат Хошино-сама
Рейтинг: общий - NC-17 - NC-21
Пейринг: Тики/Канда, Аллен/Канда
Жанр: — слеш (яой), ангст
Размер: миди
Статус: в процессе написания
Саммари: каждый сам волен выбирать свой путь
Предупреждение: насилие, принуждение, жестокость, ненормативная лексика, частичное АУ, графическое описание однополого секса.

1 часть

Тяжело идти, если не хочется, если каждый шаг ты заставляешь себя совершать с трудом, если ты не уверен, что выбрал правильное направление.
И однажды ты спросишь - а мой ли это путь?
Знай, что есть путь, который выбираешь ты.
Есть путь, который выбирает тебя.
Иногда то направление, которое ты выбрал, проявит свою волю и выведет тебя совсем не туда, куда тебе хотелось бы.
И как ты можешь быть уверен, что это не происходит сейчас?
А есть самый лёгкий из путей - тот, по которому тебя ведёт кто-то другой.
Путь Создателя - тебе не захочется свернуть с него.
Создатель, первый из Апостолов, он мудр и милосерден, он знает, что тебя гнетёт, что мучает, и бесконечной доброте своей и снисхождении он направит тебя в обход боли и страданий, по самому лёгкому и короткому маршруту.
Не будет страха, не будет сомнений, просто доверься ему, тому, кто знает тебя куда лучше, чем ты сам, кто заглянул в самые глубины твоей души. Он выведет тебя если не к свету, то к абсолютному покою.
Следуй путём Создателя, и все твои тревоги будут упокоены на дне сердца твоего.
Вот только... в конце этого пути ты умрёшь.

Это не было сном.
Всё происходило на самом деле, и, хотя не оставило следов на теле, впечаталось, въелось в саму его суть.
Нужно найти в себе силы смириться с этим. Как-то жить с этим.

Он.
Худой, оборванный, лицо лоснится, волосы спутаны, и этот тяжёлый запах, что идёт от него...
Представлять себе, что день назад его касались чужие руки, руки Шерила - это невыносимо. Это противно, это больно, и это чертовски заводит.
Только сейчас он понимает, чего именно хотел всё это время.
Мучить его, вымещать на нём всю ненависть к Чистой силе и её носителям, давать выход всему самому тёмному, страшному в себе.
Нет. Не это. Не только.
Было что-то другое, смутно его беспокоившее, чего он и сам толком не осознавал.
Пока брат не помог.
Наброситься на него, притянуть к себе, обнять его, нет, сделать ему больно, пусть снова закричит, нет, поцеловать его, ударить его...
Сделать с ним то же, что и Шерил. Потому что брат отымел его, это без сомнений, он начинал ещё при Тики.
И как ещё после такого этот униженный, избитый экзорцист смеет изображать из себя гордого и несломленного самурая? После того, что Шерил сделал с ним? Или ему всё равно?
Он смеётся, наваливаясь на экзорциста всем телом, вдавливая его запястья в пол, пытаясь ухватить губами маленький тёмный сосок, потом опускает руку ниже. Вот, теперь только раздвинуть его ноги… Причинить ему такую же боль, какую испытывает сейчас сам Тики.
Но он вырывается, он выгибается дугой, задыхается от отвращения, и Ной, который сильнее физически, никак не может одолеть его. Стиснув зубы, срывая с экзорциста остатки одежды, он пытается перевернуть его на спину. Раз он вынес домогательства Шерила, значит, Тики тем более имеет право на свою долю сладкого. Уж при брате-то точно не делал такого брезгливого лица, Шерил бы быстро стёр эту маску оскорблённой невинности.
Только экзорцист не считает, что Тики можно всё, он извивается под телом Ноя, сжимается, отталкивает его руки, а его яростное и беспомощное: "Нет!" - оно злит ещё сильнее, и сильнее возбуждает.
- Умереть и то лучше… - срывающимся голосом произносит он.
Нет, он не умрёт. Хотя есть в этих словах здравая мысль.
Надо просто запустить пальцы в его волосы, сжать посильнее...
- Тики!
...а потом ударить его лицом об эту каменную кладку, несильно, просто чтобы оглушить на время...
- Тики! Ну, Тики!
Она теребит его за плечо, рассерженная невниманием.
Роад Камелот, черноволосая, взъерошенная, зло блестит золотыми глазками.
- Тики, я же с тобой говорю! Почему ты меня игнорируешь!
- Прости, - Тики рассеяно проводит рукой по её волосам, - задумался.
- О чём? У тебя было такое лицо, как будто ты думаешь о чём-то очень приятном! О чём ты таком мечтал, Тики?
Он улыбается и затягивается сигаретой. Потом стучит тонким пальцем, стряхивая пепел.
Они сидят на диване в гостиной, через большое окно можно увидеть сад, жёлтый, пожухший, уже почти опавший.
Осень...
- Тики...- Роад кладёт локотки на его колени и смотрит пристально, - ты ещё сердишься на папу?
Он не отвечает ей, лишь снова затягивается.
- Нуууу, - девочка надувает губы, - ты же понимаешь, папа хотел как лучше.
Звук открывающейся двери, в гостиную входит Шерил Камелот.
Смотрит на Тики и устало говорит:
- О, братик, только не надо делать такое лицо в очередной раз...
Ной так же молча продолжает курить, глядя куда-то перед собой.
- Какие мы обидчивые, - Шерил качает головой. - Хорошо, дорогой, хочешь дуться - дуйся, только всё это было для твоего же блага.
Тики начинает с интересом разглядывать свои ногти.
- Граф хотел тебя видеть, - роняет Шерил и наклоняется, чтобы взять на руки Роад. - У него есть задание для тебя... во Франции.
- Что? - Тики поднимает голову.
- О, сразу оживился. Да, именно там, где сейчас находится твой дорогой азиатик. Иди, он говорит, это срочно.
Тики быстро поднимается с дивана, бросает злой взгляд на брата и выходит.
Желание Ноя вздыхает.
- Граф хочет, чтобы Тики снова занялся им? - удивлённо спрашивает Роад.
Её приёмный отец пожимает плечами.
- Они оба двинулись, уж прости меня, дорогая моя. Граф хочет сделать Тики приятно, вот и всё, - он садится на диван, обнимает Роад. Девочка недовольно смотрит на его хмурое лицо.
- Папа, ну, что такое, сначала Тики, потом ты!..
- Я их не понимаю, - Шерил раздражённо машет рукой, - они что - совсем не соображают? Не видят, что всё это может закончиться очень плохо?

***

Канда открывает глаза.
Поезд остановился. Пора выходить.
И брать билет на новый.
Перрон пуст. Он подходит к кассе и, запинаясь, просит билет до Кале. Узнаёт, что поезд отходит через три часа, матерится про себя.
Три часа... Куда их девать?
Он решает прогуляться по городу, посидеть где-нибудь.
Ох, уж этот французский.
Все экзорцисты говорят на нескольких языках, специфика работы требует этого. Но Канда никогда не был полиглотом, и ему изучение иностранных языков давалось с трудом.
И тем более он очень редко бывал во франкоговорящих странах.
- Merde, - бормочет он себе под нос единственное французское слово, в значении которого уверен. Надо как-то убить время. Время…
Больше всего ему не хотелось бы оставаться сейчас наедине с самим собой. Но у него больше никого нет.
Это сильнее всего мучает его.
Всю жизнь, всю свою долбанную жизнь он прожил в Ордене, он ясно знал свою цель, он чётко следовал приказам, и почти не задумывался над тем, что будет делать потом. И верно ли то, чем он занимается. «Мы – солдаты», так сказал Мояши, и чёртов Стручок был прав, как никогда. Это война, приказы тут не обсуждаются.
Хотя нет, что-то шевелилось в его душе, что-то таилось там, внутри, и когда это началось, он и сам не знал. Точно, червячок недоверия стал подтачивать его в тот день, когда Комуи и Мояши объявили во всеуслышание, что Уолкер – скрытый Ной.
Это было бы даже смешно… было в нём что-то неприятное, раздражающее Канду, слишком наглый, слишком настырный и принципиальный, и дружелюбный не по делу. Но такое… врагу не пожелаешь. И то, с каким спокойным лицом он сказал тогда: «…тогда вы должны убить меня». Тогда Канда впервые почувствовал к нему уважение. И понял, что не хотел бы находиться с Мояши в тот момент, когда Ной проснётся. Пусть его убьёт кто-то другой.
Помогая Стручку, который по глупости пришпилил своим же мечом себя вместе с четвёртым уровнем - он видел Ноя в Мояши, пробуждающегося Ноя. И так и не смог убить его. Старался, но что-то, как и вчера, толкнуло под руку, отвело Муген. И меч вонзился в сантиметре от лица Уолкера.
Канда идёт быстрее, он встревожен.
Может, поэтому он хотел убить его тогда, в гостинице? Потому что Стручок – тоже Ной? Пусть скрытый, и неизвестно, когда он пробудится… Но придёт время, он станет таким же, как Тики и Шерил, ненавидящим Чистую силу и её носителей. И будет с радостью пытать их и мучить.
Мояши, бобовый стручок… Который рыдал в три ручья над сломанной куклой. превратится в бездушного садиста. И где тут Высшая Справедливость?
Канда качает головой. Забудь, забудь о них всех, о своих бывших друзьях, ты никогда их больше не увидишь.
Главное сейчас – сесть на поезд и напрямую, без пересадок, добраться до Кале. Там сесть на паром и через Па-де-Кале перебраться в Дувр. Это уже Англия, там будет легче. Проще будет затеряться.
Там видно будет, что делать.

Он заходит в ближайшее кафе, на дикой смеси французского, английского и языка жестов заказывает себе кофе и круассаны c сыром, а сам идёт в уборную.
Заходит и вздрагивает.
Прямо напротив него большое, почти в полный рост, мутное зеркало. Канда смотрит на себя некоторое время. Проводит пальцами по щеке.

...Кажется, хотя он и не уверен в этом, на восьмой день это было, когда Тики снова полез к нему с поцелуями. И Канда очень хорошо цапнул его за губу. Во рту потом долго чувствовался вкус Ноевой крови.
Тики что - он лишь зло улыбнулся, вытер тыльной стороной руки свой рот и вышел, предварительно пожелав экзорцисту спокойной ночи.
Канда торжествовал.
Но недолго.
Потому что на следующий вечер Ной прямо с порога напустил на него Тизов. Они налетели, хлопая металлическими крылышками, впились в него, залезли под плащ. Он кричал от боли, от ужаса, потому что сотни маленьких щупалец рвали его кожу, и он раздирал одежду, хватал их, комкал и отбрасывал в сторону. Края их крыльев были острыми, как бритва, резали пальцы, и вскоре он лишь в изнеможении мотал головой, пытаясь отогнать големов хотя бы от лица.. Он боялся за глаза, но их Тизы пощадили. Он понял, зачем, когда, вдоволь налюбовавшись на его мучения, Тики лениво отозвал назад бабочек. Потом подошёл к нему, корчащемуся на полу, вытащил из кармана брюк небольшое зеркальце:
- Полюбуйся на себя, экзорцист.
Это изъеденное, окровавленное лицо...
Несколько дней потом Тики мог делать, что его душе угодно...

Экзорцист с тоской глядит на себя в зеркале. Да, следов не осталось, но теперь он всегда будет вспоминать то лицо, своё обезображенное отражение.
Проклятье, отчего оно у него такое приметное! Все обращают внимание. Даже во Франции азиат привлекает к себе взгляды. Впервые в жизни Канда жалеет, что у него вызывающая внешность.
Он решительно распускает волосы.
Сколько он намучился с ними тогда в ванной, в гостинице, раздирая спутанные пряди, вычёсывая засохшие сгустки крови.
Конечно, можно было бы обрезать их, но это означало бы ещё победу Ноев. Почему - он и сам не знает.
И сейчас он распускает волосы, затем стягивает их в низкий хвост, не оставляя, как обычно, прядки по бокам. Прячет волосы под пальто, приподнимает высокий воротник, ерошит отросшую за время плена чёлку.
Чёрное длинное пальто, высокие ботинки на шнуровке, мрачный взгляд исподлобья. Слева под одеждой угадывается меч. Но с этим он ничего не может поделать.
Всё, Канда Юу больше не экзорцист. У него свой, собственный путь.
И никто не узнает, чего ему стоило выбросить форму Чёрного Ордена в мусорный ящик в какой-то подворотне. Но иначе было никак.
Он возвращается за свой столик, где стоит уже поостывшее кофе и булочки, начинает есть.
Всю жизнь за него всё решали. Он родился в Ордене, он знал, для чего был создан. "Убивай Акума, сражайся в врагами Ордена, с приспешниками Графа". Ему указывали, куда идти и что делать, и он шёл и делал.
Всю жизнь его обманывали. Хватит. Довольно. Теперь он - сам по себе.
Только откуда такое ощущение полной беспомощности? Куда идти, чем ему заняться теперь?
Круассаны отвратительные, хлеб чёрствый, у сыра какой-то странный привкус. Это вкус свободы, Канда Юу.
Ты рад? Что там Ной говорил про удовольствия жизни? Про девочек, выпивку?
Конечно, ему это не нужно. Он не сможет так, зная, что где-то сейчас Акума убивают людей, а Граф торжествует. Но и сражаться сил больше нет, да и смысла нет. Граф всё подстроил, он посылает на них своих Акума, и ему их не жаль, они лишь пешки.
Улыбающаяся официантка словно невзначай касается его рукой, убирая со стола пустую чашку. Канда вздрагивает. После изнасилования ему неприятна сама мысль о физической близости.
Тем более что раньше у него её не было. Кроме как с Ноем, какая ирония судьбы.
Он с отвращением доедает свой завтрак, расплачивается и выходит на улицу.
Цель-то у него есть. Убраться из этой чёртовой Франции туда, где люди хотя бы говорят по-человечески. Только бы куда-нибудь подальше от Ордена, а тем более от этих чёртовых Ноев.


- Страйк! –довольный Лави вприпрыжку идёт по перрону, и, не дойдя ещё до своих друзей, начинает кричать:
- Кассирша его запомнила! И нам сейчас бегом нужно в Аррас!.. Что такое?
Аллен, Линали и Кроули стоят с напряжёнными лицами, с ними ещё кто-то, но Лави не может разглядеть их спутника за высоким Кроули. Линали быстро прижимает палец к губам, на лице её паника.
- Что случилось? – недоуменно переспрашивает Лави. Алистер отступает в сторону, и глазам Книжника предстает подтянутый молодой человек с соломенного цвета волосами, заплетёнными в косичку, и с двумя ярко-красными точками на лбу.
- Приветствую вас, мистер Лави, - произносит блондин, одаривая его холодным взглядом.
Во взгляде Лави на миг мелькает такой же холод, но он тут же расплывается в улыбке:
- Здорово, Прыщик! А чего ты тут делаешь?
Голос инспектора Говарда Линка дрожит от обиды, но он говорит ровно и бесстрастно:
- Странно, разве вы не в курсе, что мне предписано всё время находится рядом с экзорцистом Алленом Уолкером?
-Правда, что ли? – зелёный глаз Лави деланно округляется. – Вот это да! Аллен, что ж ты бросил инспектора? Вон, бедняжке пришлось бросать все свои дела и мчаться за тобой.
- Вот именно, - зло говорит Аллен. – Это ты должен быть рядом со мной, и я не виноват, что ты делся куда-то, когда мне срочно нужно было отправляться на задание.
- А у меня сложилось такое впечатление, что вы только и ждали, что я отлучусь, и сбежали от меня, - резко говорит инспектор.
- Линк, не гони, - Лави обнимает инспектора за плечи, - догнал нас – и хорошо.
- А что вы там говорили про Аррас? – строго спрашивает Говард, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя руку Книжника.
- Да это всё Комуи, - машет рукой Лави; остальные в это время восхищённо наблюдают за его маневрами. – Понимаешь, он нас послал не в тот город, ну, перепутал немного. И вот теперь выясняется, что нам нужно в Аррас, а он нас в Лилль отправил.
- В чём заключается ваша миссия? – подозрительно спрашивает Линк. – Почему отправили сразу четверых экзорцистов, это такое сложное задание? Почему тогда наверху об этом не известно?..
- Ты же знаешь моего брата, - раздражённо говорит Линали, - он всё напутал. Достаточно было просто вызвать Искателей, а ему померещились полчища Акума. А то, что не сообщил…
- Да забыл просто, - насмешливо подхватывает Аллен.
- Тогда, я полагаю, мы можем вернуться в Орден, - Линк приподнимает светлую бровь.
Аллен вежливо скалится в ответ.
- Нет, Линк, не можем. Понимаешь…
- …раз у ж мы во Франции, чтобы лишний раз не беспокоить Искателей, мы по пути заскочим в Аррас, - Лави улыбается не менее лучезарно, и инспектор, столкнувшись с коллективным враньём подобного масштаба, немного теряется.
- А ещё, - подхватывает Аллен, - было бы просто здорово, если бы нам разрешили воспользоваться Ковчегом. Чтобы не задерживаться здесь надолго.
- Вы прекрасно понимаете, что Ковчегом нужно пользоваться только в крайних случаях, - огрызается Говард Линк.

***
- Наш ведомый, малыш Тики – я боюсь, как бы он не сбился с пути истинного, - Граф улыбается. – Подтолкни его ещё немного. И устрой во Франции веселье. Остальные экзорцисты не должны больше встретиться с ним. С собой возьми столько Акума, сколько нужно.

***

Тики выходит, улыбаясь про себя. Кто бы мог подумать, что ему доведётся свидеться с его самураем так скоро, всего через два дня после расставания. И теперь никто не сможет помешать ему!
По пути он встречается с Шерилом, но делает вид, что не замечает его, и проходит мимо. Однако брат хватает его за руку выше локтя.
- Отпусти.
- Тики, - Камелот глядит ему прямо в глаза, - послушай...
- Отпусти. Просто дай мне уйти.
- Тики...
- Я тороплюсь!
- ...я не портил твою конфетку.
- Конечно, говори мне, я сам видел, как ты!.. – взрывается Тики.
- Просто хотел подразнить. Ты был так смешон, так трясся над ним, я не смог сдержаться, прости, - спокойно говорит Шерил с улыбкой.
Тики выдёргивает руки из его хватки и идёт прочь.
Но внутри у него словно что-то отпускает. Все эти сводящие с ума картины, где его брат издевается над экзорцистом – всё было неправдой, просто его воображением.
И теперь с чистым сердцем можно отправляться во Францию.

***

- И где нам его искать, а главное – как? – шёпотом спрашивает Линали у Лави. Книжник лишь пожимает плечами.
Оба они смеряют недобрыми взглядами спину молодого инспектора, что шагает впереди них рядом с Алленом Уолкером по узкой улочке.
Говард Линк. Человек, который может помешать им снова найти их друга.
- Тимкампи, - шепчет Кроули сзади них. – Аллен послал его поискать Канду.
Линали улыбается.
- Мы можем разделиться, - тихо предлагает Лави. – Я с Кроули под каким-нибудь предлогом смоюсь, и мы будем сторожить около вокзала. Поезд прибыл около часа назад, и новые пока не отправлялись. Я думаю, что он всё же поедет прямиком в Кале. Оттуда до Англии рукой подать. Рано или поздно он объявится. Если, конечно, у него нет тут каких дел, или если он собирается уехать отсюда другим путём.
Трое друзей обмениваются тревожными взглядами.
Лави тяжело вздыхает.
- Господи, знать бы, что у него в голове творится, у этого Юу.

Аллен идёт молча, всей душой ненавидя своего спутника.
Кто знает, если бы не он, они давно уже нашли бы Канду! Поговорили бы с ним, убедили бы его!


А теперь… Он не может даже толком пообщаться с остальными. Линк не должен знать, что они освободили Канду, Ватикан запретил спасательную миссию, и если обо всём узнают – Комуи не поздоровится в первую очередь.
Аллен никому не рассказал, что, проснувшись наутро в гостиничном номере, он обнаружил, что его подушка распорота. А судя по тому, что в полу прямо под ней была хорошая зарубка в полу, Канда со всех сил вонзил катану совсем рядом с его головой.
И Аллену было сильно не по себе от мысли, что Канда… хотел его убить, но остановился в последний момент?
Да ладно, просто психанул, на него это очень похоже. И выместил свою злость таким вот образом, с него станется. И всё же при воспоминании об этом холодок пробегает по коже.
Когда впереди в двух сотнях метров от него улицу переходит молодой человек в чёрном длинном пальто, Уолкер почти и не смотрит на него, с головой погружённый в свои мысли. Он замечает его лишь краем глаза. И словно током бьёт. Эта осанка, эта походка, манера держать голову…
- Канда!!!! – кричит он, не думая ни о чём.
Человек оборачивается, потрясённо глядит на них.
- Канда Юу? – удивлённо говорит Линк, и Аллен прикусывает язык. Поздно. – Вы… Вы смогли выбраться из плена Ноев?
Чёрные глаза Канды смотрят на них растерянно, но потом он, видимо, соображает, что Линк ничего не знал о его спасении, и говорит хрипло:
- Ага, сбежал… От Ноев…
- Канда! – Линали хочет подбежать к нему, но он отступает назад и говорит мрачно:
- Не надо.
Линк приподнимает светлые брови, Линали обиженно морщится, а Лави говорит удивлённо:
- Юу, ты чего? Это же мы, правда, мы!
- Канда, мы – твои друзья, - внятно и раздельно, как маленькому ребёнку, говорит Кроули и делает движение в его сторону, но, к ужасу экзорцистов, мечник выхватывает катану из-под пальто, быстрым движением достаёт её из ножен и выставляет перед собой.
- Не подходите, - упрямо повторяет Канда.
- Господин Канда, - официально начинает Линк, - можете ли вы объяснить, где вы отсутствовали такое долгое время, и почему ведёте себя сейчас так странно?
- Отвали, - Канда смотрит на них, как затравленный зверь. – Не лезьте ко мне, ясно?
Никто не решается подойти к нему. Так проходит томительная минута.
Аллен делает глубокий вздох, сжимает кулаки и делает шаг вперёд.
- Мояши, - угрожающе произносит Канда.
- Всё в порядке, Канда, - Аллен дружелюбно улыбается, - всё хорошо. Это же мы! – он делает ещё шаг. – Мы пришли за тобой.
- Я тебя на куски порежу, стой на месте, - Канда пытается произнести это грозно, но в его тоне слышны нотки неуверенности, и Аллен замечает их.
- Не порежешь. Тогда не смог, и сейчас не сможешь. Вернись к нам. И всё будет хорошо. Будет, как прежде.
- Канда, что с тобой? – испуганный голос Линали. У Канды сжимается сердце, но он всё с таким же злым видом, держа перед собой меч, огрызается:
- Я сказал тебе…
Аллен идёт прямо на него, и он, кажется, совсем не боится его угроз.
Вот он в паре шагов от лезвия меча, ещё ближе. Рука Канды дрожит, трясётся и катана.
Эта ситуация что-то смутно напоминает ему. Конечно же… Тогда, в первый вечер, Ной тоже не боялся его оружия и пошёл на него. Катана прошла прямо сквозь его тело…
Потрясённый, он опускает меч.
Улыбка Аллена становится торжествующей. И она не успевает сойти с его лица, когда Канда перехватывает меч поудобнее и бьёт его рукоятью в висок.
Линали вскрикивает.
- Господин Канда!..- Линк не понимает ничего.
Аллен падает на колени перед Кандой, мечник отталкивает его ногой от себя, обводит экзорцистов злобным взглядом.
- Канда, зачем ты!..- Линали не может продолжать, её душат слёзы.
Он отводит глаза и говорит, глядя на лежащего около его ног неподвижного Уолкера:
- Я просил не подходить ко мне. Я предупреждал. А теперь слушайте ещё раз: я не вернусь в ваш Орден. С меня хватит, я вам не кукла, которой можно вертеть туда-сюда. Сами идите на поводу у Ватикана и Графа.
- Рехнулся, - почти с восторгом произносит Лави. – Наш Юу рехнулся в плену у Ноев. Юу-чан, ты чего?
- Господин Канда, вы совершили акт агрессии по отношению к своему товарищу, - Говард Линк приспускает рукав, открывая лезвие ножа. – Я вынужден буду вас задержать.
- Линк, ты один не справишься, - останавливает его Книжник и тихо добавляет. – Вот если мы все разом…
Канда слышит его и, зелёный от злости, взмахивает катаной:
- Я не буду повторять ещё раз! Муген, активация! Иллюзия первая, Адские жуки!



…Красноватая пелена перед глазами становится чуть более прозрачной. Он приподнимается на локтях, щурится, потому что никак не может поверить в то, что видит перед собой.
Муген, его меч! У Канды перехватывает дыхание, он протягивает к нему руку, но катана далеко, нужно ещё подтянуться, подползти, если бы ещё он мог встать на ноги, а то они совсем не слушаются…
Ещё, ещё немного. Вот он, близко, и пальцы уже готовы сомкнуться вокруг узкого лезвия.
Но что-то силой обрушивается сверху на его руку, он не сразу понимает, что Ной, про которого он совсем забыл, это он раздробил кость, не дал даже дотронуться до Мугена.
Канда кричит, потому что совсем недавно, до того, как он потерял сознание, Ной уже мучил его, и всё равно было не так больно. Но Муген… Почти плача от бессилия, он тянется к мечу второй, здоровой рукой, каждую секунду ожидая нового удара, но Тики, смеясь, просто отталкивает его руку носком ботинка.
- Я не буду ломать тебе обе, а то ты не сможешь сопротивляться, это скучно, – он приподнимает брови. – Знаешь, давно хотел спросить у тебя, юноша…
Он поддевает ногой и переворачивает Канду на спину. Вес тела на мгновение приходится на покалеченную руку, и Канда не может сдержать судорожный вздох.
- Так вот, - Ной становит ноги по обе стороны его тела, правой вдавливая запястье здоровой руки в каменный пол. Приподнимает меч перед собой, держа его горизонтально, изящным медленным движением обнажает.
Канда заворожено смотрит, как тускло блестит в полутьме лезвие оружия. Его оружия.
- Скажи, ты этим убил Скина, да? – меч опускается вниз и слегка касается голого живота экзориста. – Конечно же, этим ножичком. У тебя же нет другой Невинности. А скажи мне вот ещё что, - лезвие ползёт вверх, оставляя за собой ощущение холода, - ты никогда не спрашивал себя, что чувствовали те, кого ты убивал этим мечом? А? – лезвие останавливается около груди, под рёбрами. – Как ты думаешь, им было больно, наверное, этим Акума. Или ты не считал их за людей, за тех, кому можно посочувствовать?
Чуть-чуть более сильное давление. Канда смотрит расширившимися глазами. Не может быть. Это не с ним, с ним такого случиться не может. Какой-то кошмар, он очнётся скоро, и Ной исчезнет, не будет ничего. Он не пошевелится. Конечно, Ной просто хочет попугать его. Увидеть ужас на его лице. Он не сделает этого.
- Им было больно, когда ты убивал их, экзорцист, - Тики со значением приподнимает левую бровь, а катана легко, словно в масло, заходит в его живот на дюйм. От шока он сначала ничего не чувствует.
Боль приходит позже, когда, лезвие идёт вниз, всё глубже и глубже, вспарывая кожу и брюшные мышцы, а Ной, прикусив нижнюю губу, с интересом наблюдает за результатом своих действий.
И ничего нельзя сделать, только лежать и орать, зная, что от крика рана разойдётся ещё сильнее, приоткрывая белесые, чуть отливающие перламутром внутренние органы, и скрести пальцами по полу от бессилия, обламывая ногти, потому что эта боль – ничто по сравнению с тем, что причиняет ему его Муген.

Канда вздрагивает. Растерянно осматривается.
Он в тамбуре поезда, сидит, опираясь о стену, прямо на грязном заплёванном полу. Судорожно сжимая свою катану.
Он вздыхает и опускает голову. Сможет ли он когда-нибудь простить свой меч за это?
И сможет ли простить его Муген за то, что позволил Невинности оказаться в руках врага?
Непроизвольно Канда подносит руку к глазам, чувствуя что-то на ресницах, и лишь потом осознаёт - он плакал во сне.
- Дожили, - мрачно констатирует экзорцист и вытирает слёзы рукавом пальто.
Куда он едет? Чёрт его знает. Несколько часов назад он вскочил в отходящий уже поезд, даже не поинтересовавшись, тот ли это, что ему нужен. Кажется, не тот. Его должен был отойти позже на полчаса. Ну, и хрен с ним, он доберётся до Кале окольными путями. Или отправится в Англию из другого порта.
Чёрт, как перекосило проводника, который хотел сначала остановить наглого юношу без билета, не пустить его в вагон, но, посмотрев в его лицо, тут же отпрянул в сторону. Канда прошёл мимо него, приостановился и протянул, не оглядываясь, несколько купюр через плечо.
На него, наверное, страшно было смотреть тогда. Лицо человека, только что чуть не убившего бывшего товарища. Обратившего своё оружие против друзей.
«Канда, зачем ты»!.. Голос Линали, лицо Стручка, исчезающая с его лица дружелюбная улыбка. Не думай об этом, забудь. Всё правильно, они хотели вернуть тебя туда, чтобы ты добровольно продолжал служить Графу. Ты пытался объяснить им всё по-хорошему, они стали лезть на рожон – вот и получили.
Он снова откидывается назад. Всё хорошо. Поезд несёт его прочь. Они могут прислать ещё экзорцистов, могут даже привлечь треклятых Воронов, всех собрать, чтобы поймать его. Он же теперь в бегах. Он дезертир. Преступник.
Он смог вырваться от Ноев, но теперь его преследуют свои. И, кто знает, может, у него появится шанс проверить, действительно ли по жестокости Вороны едва уступают Ноям.
Канда снова закрывает глаза.
…Он повел меня и ввел во тьму, а не во свет… извратил пути мои и растерзал меня, привел меня в ничто..

- Линали, за что?!
- Аллен, неужели больно? – Линали хмурится, чуть ослабляет бинты. – А так?
- Так – лучше, - вздыхает Аллен, в данный момент подвергающийся процедуре бинтования его пробитой Кандой головы. – Ох, что ж так болит… Вот урод.
В гостиничном номере их пятеро. Аллен на стуле, возле него хлопочущая Линали, Лави и Кроули сидят на кровати, и инспектор Линк на подоконнике напротив Аллена.
- Ума не приложу, что на него нашло, - качает головой Лави. – Неужели он и в самом деле рехнулся? Но ведь во всём остальном был, как прежний. Кроме этой ереси про Ватикан и Графа.
Линк задумчиво чешет подбородок, затем встаёт и заявляет:
- Нужно связаться с Центром. Возможно, будет целесообразно прислать нам на помощь нескольких Воронов.
- Эй, эй, зачем – Воронов? – возмущается Аллен.
- Вот именно, - поддерживает его Лави. – Нас – пятеро. Неужели мы все не сможем с ним…
- Уже не смогли, - парирует Линк. – Нас было пятеро, и мы не смогли задержать Юу Канду.
- Мы и не хотели его задерживать, - бурчит Кроули. – И нападали не в полную силу.
- Мы вообще не нападали, - тихо добавляет Линали. – Канда – наш друг, мы бы не смогли…
- Именно потому, что он ваш друг, вы не сможете применить к нему достаточную силу, - резюмирует Линк. – Канда – сильнейший экзорцист, и…
- Говорите за себя, - огрызается Аллен. – Мне он не друг. И никогда им не был. Ууууу, гад, ненавижу, - добавляет он сквозь зубы, легко касаясь кончиками пальцев своей прикрытой бинтами раны.
- Аллен… Инспектор… - Линали беспомощно переводит взгляд с одного на другого. Линк берёт с подоконника свой пиджак и решительно идёт прочь из комнаты.
- Прыщик, ты куда это? – Лави поднимается с кровати, где сидел в течение всего разговора.
- Я же говорил, - спокойно повторяет Линк. - Нужно обсудить данную ситуацию с Центром. И моя фамилия Линк, если что.
- Подожди, - Лави подскакивает к нему и берёт под руку. – А как же… э… Обед? Ты же перекусишь с нами?
- Чего вы добиваетесь? – Линк, сдвинув брови, внимательно вглядывается в лицо Лави. – Хотите отговорить меня во время дружеского застолья? Или вы что-то ещё задумали?
- Ой, что ты там придумываешь, - смеётся Лави, - Отравить тебя хотим, ага. Правда, Кроули?
- Перестаньте шутить со мной, - морщится юный инспектор. – Или вы думаете, я не понял, что в Аррас вы направились только потому, что там в это время был Канда Юу? И что вся эта история с якобы ошибочной миссией – лишь ваши неумелые выдумки?
Лави продолжает держать губы растянутыми в улыбке, хотя больше всего сейчас ему хочется выругаться. Конечно, он и не сомневался, что Линк купится, и каким-то чудом им удалось связаться с помощью Тимкампи с Комуи раньше, чем инспектору с Центром, а, может, юный карьерист слишком долго развозил перед начальством, но, когда Комуи припёрли к стенке, тот смог предоставить запрос. Подделанный, очевидно, в последний момент. И ещё большее чудо, что французы подтвердили – запрос присылали они. Дай Бог, чтобы Ватикан не стал копать слишком глубоко…
- Инспектор Линк, - с другой стороны от Говарда появляется Линали и берёт его под другую руку, – мы действительно хотим пообедать с вами. Надо же обсудить всё ещё раз, попытаться обойтись без излишнего насилия…
- Вы будете только зря стараться, - отрезает Линк, чувствуя себя неуютно под двумя просящими взглядами. – Всё уже решено, и решение это – единственное верное.
- Да ладно вам, - Аллен встаёт со стула. – Линк, если хочешь, конечно, можешь сейчас идти и звонить. Только я тебя здесь ждать не буду, ясно? Кстати, думаю, будет правильно, если мы расскажем тебе всю правду. Чтобы ты не дал Центру заведомо ложную… скорее, просто неполную информацию.
- Какую правду? – ошеломлённо спрашивает Кроули. Лави и Линали еле удерживаются, чтобы не сказать то же самое.
- Всю,- Аллен виновато опускает голову. – Линк, мы о многом умолчали. А должны были рассказать тебе всё, что знали. Как нам стало известно, где искать Канду.
- Аллен!..- вырывается у Линали.
- Так в чём дело, рассказывайте, - холодно говорит Инспектор.
Аллен улыбается, и от этой улыбки у хорошо знающих его друзей мурашки бегут по коже.
- Сначала я хочу поесть, - просто говорит он.

Канда выходит из поезда, щурится на яркое солнце. Надо же, середина осени, а так тепло. Он оглядывается по сторонам. Поймать какой-нибудь экипаж и попросить отвезти его в ближайший морской порт. Если он недалеко отсюда, конечно. Денег, что он… м, взял у Стручка, должно хватить.
Осталось вспомнить, как по-французски будет «морской порт».

- Где он? – инспектор Линк щурится, пытаясь сфокусировать взгляд на дальнем окружении.
- Кто? – спрашивает Линали.
- Аллен Уолкер, конечно, - бормочет Говард и тут же добавляет возмущённым тоном, - Лави, не наливайте мне больше!
- Да ладно,- Лави смеётся и хлопает его по спине. – Ты же мужик, совсем ничего выпил! Вон, Линали и то больше тебя пила!
- Не заметно, - даже будучи пьяным, инспектор не оставил своего строгого тона. Разве что теперь он звучит комично. – И я всё же жду объяснений по поводу сведений, которыми вы не поделились со мной ранее.
- Чёртов мелкий, сбежал, а нам выпутываться, - сквозь зубы бормочет Лави. – Куда это ты собрался?
Линк встаёт, пытаясь хотя бы частично удержаться в вертикальном положении.
Он не может сообразить, как оказался в этом состоянии. Так, началось всё с того, что они спустились в симпатичное кафе при гостинице, Лави предложил выпить за… Теперь уже и не вспомнить. Линк злился, просил быстрее закончить с этим, говорил, что времени мало…
С ними было так здорово сидеть, Лави с Алленом травили непристойные анекдоты, Линали очень мило краснела, но хихикала, прикрывая рот ладонью, Кроули хохотал во весь голос, и даже сам Линк иной раз не мог сдержаться и смеялся со всеми.
Он и не заметил, как ему налили вино, все выпили за то, чтобы найти Канду, и не важно, каким образом, а потом Аллен отпросился в уборную, через десять минут, извинившись, отошла попудрить носик Линали, и сейчас они сидят втроём, а Уолкера и Ли нет и нет.
– А, подожди, ты насчёт Канды? Садись, давай! Ну, другое дело. Так вот, слушай… Эй, ты чего бокал рукой закрываешь? Вино же слабое, французы его детям дают!
- Хватит, - инспектор мотает головой. – И куда, я вас спрашиваю, запропастился Аллен Уолкер? Я всё же иду его искать.
- Да я сам схожу, не беспокойтесь, - улыбаясь двумя рядами острых белых зубов, Алистер Кроули стремительно поднимается со стула и так же стремительно выходит из кафе.
Лави пожимает плечами.
- Ушёл. Сейчас вернутся. Ну, что, по последней, Прыщик?

Канда хмурится, он еле сдерживается, чтобы не заорать на этого тупого старика.
- Съюдад. Мар. Ту компрендес? – в очередной раз повторяет он.
Старик, единственным достоинством которого является его повозка, запряжённая полудохдой клячей, пожимает плечами и что-то бормочет в ответ.
Канда фыркает. Что за люди, они уже и свой язык не понимают! Вдруг ему в голову приходит мысль, что в кармане вместе с измятыми купюрами у него есть карта Франции. Которую он экспроприировал у Стручка той ночью вместе с деньгами.
- Ла мапа, - говорит он. – Сейчас я тебе доходчивее покажу. Аора, ту компрендес? Ну, что за народ…
Канде и в голову не приходит, что он говорит с аборигеном на почти правильном испанском.
Он выгребает из карманов скомканные франки вместе с картой.
При виде денег глаза старика расширяются, и он быстро и чётко отвечает:
- Ви, месье, компрендес, компрендес. Ла мапа.
Канда с облегчением выдыхает:
- Вот, смотри, - он разворачивает карту и тычет пальцем в городок, где сейчас находится. – Отсюда, - палец движется к ближайшему приморскому населённому пункту, - вот сюда. Понял?
Старик кивает.
- Я сейчас дам тебе половину денег, вторую получишь, когда довезёшь меня.
Канда начинает отсчитывать ему купюры, но тут же удивлённо приподнимает брови. Старик расширившимися глазами глядит на что-то позади него.
Экзорцист оборачивается и громко матерится.
Над вокзалом в воздухе парят фигурки тошнотворно знакомых очертаний. Акума, второй и третий уровни. И как много!
Не раздумывая ни секунды, Канда бросается к вокзалу, оставив деньги в руках старика.
Он уже близко, когда путь ему преграждают двое мужчин в форме жандармов и что-то говорят по-французски. «Опасно, уходите», - всё, что понимает Канда из их речи, но этого достаточно.
- Я экзорцист, - отвечает он. – Из Европейского отделения. Я могу с ними справиться.
Жандармы коротко кивают и устремляются к вокзалу.
- Стойте! – кричит Канда. – Не ходите туда, это ВАМ там будет опасно! Под ногами только путаться ста…
Навстречу им из дверей здания вокзала шествует человек. Красивый молодой черноволосый мужчина в сером костюме-тройке.
Канду словно кто-то с размаху бьёт по лицу.
У мужчины тонкие, благородные черты лица, серая кожа, глаза золотистые, как у кошки, и чёрные крестообразные раны на высоком лбу, почти полностью, впрочем, скрытом за вьющимися локонами.
- Ной, - шепчет Канда.
Да, Ной. Он ласково оглядывает представителей власти, затем переводит взгляд на Канду – и жёлтые глаза расширяются. Он приоткрывает рот, словно хочет что-то сказать, делает быстрый шаг по направлению к Канде…
…и экзорцист срывается с места и бежит. Бежит прочь.
Позорно бежит прочь.
Он слышит за спиной крики жандармов, они хотят остановить Ноя, целятся в него из своих совершенно бесполезных пистолетов.
Экзорцист знает, что эти люди обречены. Плевать. Он постыдно бежал с поля боя. И хер с ним.
Лишь бы подальше от Тики. Это единственная мысль, что бьётся в его мозгу.
Кто-то позади кричит, дикий крик агонизирующего человека. Ной расправился с одним из тех, кто встал у него на пути. Канда не испытывает чувства вины, потому что он сам так кричал недавно под руками Ноя.
Он вообще ничего не чувствует, кроме слепого всеподчиняющего страха.
Сзади раздаётся ещё один крик.

- Я требую объяснений! Что всё это значит? Куда все подевались? И куда вы меня ведёте?
- Да вырубайся ты уже поскорее, - шипит Лави, помогая совершенно пьяному инспектору подниматься по лестнице в номер.
Что удивительно, Линк не владеет уже ни своим телом, ни языком, который страшно заплетается, но мыслит он при этом довольно трезво, и Книжник не может понять, достиг он своей цели – на время вывести инспектора из игры – или нет. Вдруг сейчас очухается и кинется звонить в Центр?
На последнем издыхании он доводит Говарда Линка до дверей, одной рукой нашаривает ключ, открывает номер и почти швыряет инспектора на постель.
- С вашей стороны очень опрометчиво так поступать! Знайте, что я немедленно… - и Линк замолкает.
Лави переводит дыхание. Садится рядом с бесчувственным инспектором на кровать. Вытирает взмокший лоб.
Кто бы мог подумать. У них получилось. Невероятно, но инспектор на время забыл о своём служебном долге и позволил напоить себя. До сих пор не верится.
И теперь у ребят есть несколько часов, чтобы разыскать Канду и ещё раз с ним потолковать. Вправить ему на место мозги, сдвинувшиеся во время плена у Ноев. И дай Бог, чтобы на этот раз обошлось без жертв.
Обидно, что они сейчас заняты делом, а он должен сидеть над телом мертвецки пьяного инспектора и просто ждать.
- Это возмутительно!..- громко бормочет во сне Линк.
- И не говори, - вздыхает Лави. – Спи уже, Прыщик, - он хлопает Ворона по светлой макушке и добавляет. – И пусть тебя не кусают блохи.


Аллен любовно гладит голема по золотистому боку.
- Умница, Тимкампи! Ты выследил его!
- Хорошо, но как насчёт того, что он мог сойти на какой-нибудь из станций по пути сюда? – спрашивает пессимистичный Кроули.
Линали качает головой:
- Этот поезд не останавливается по пути, я уже спрашивала. Канда может быть только здесь. Если он успел покинуть город за этот час.
Он стоят посреди улицы небольшого французского города, куда час назад должен был прийти поезд, и оглядываются по сторонам, пытаясь сообразить, откуда им лучше начать поиски.
- Предлагаю снова на вокзал, - подаёт голос Аллен. – Там можно нанять экипаж, может, его там кто-нибудь запомнил.
Они узнают у прохожих, как следует пройти до вокзала, и спешат туда, но по пути им встречаются испуганные люди, кричащие что-то про «монстров».
Окончательно всё понятно им становится тогда, когда они слышат знакомый металлический хохот.

- Акума! – Аллен без слов активирует Королевского Клоуна…

…В разгар боя он и сам не замечает, как отдаляется от остальных. Несколько Акума на одного – это не страшно, это не четвёртый уровень, с ними легко управиться. И вдруг он останавливается и чуть не пропускает удар. Потому что сверху видит черную невысокую фигурку с катаной в руке, стремительно удаляющуюся прочь.
Аллен беспомощно оборачивается к друзьям – но они сражаются. Помочь им или бежать за Кандой?
Наконец, он расправляется с последним своим противником, кричит Линали( хотя и не уверен, что она его слышит):
- Я за Кандой! – и устремляется вниз.
- Почему опять я, мало он мне дал? – бормочет он про себя.
Он почти нагоняет его на узкой пригородной улочке, когда Канда резко останавливается и так же внезапно поворачивается к нему лицом.
- Снова ты? – сухо спрашивает он. – Чего опять надо?
- Навалять тебе надо, - тяжело дыша после бега, говорит Аллен. – Сдачи дать, а то разошёлся слишком.
Канда молча смотрит на него.
- Чего стоишь? – кричит Аллен. – Линали с Кроули там вдвоём против кучи Акума, а ты бежишь, как… не знаю, кто! Придурок, какого хрена мы с тобой носимся, уговариваем тебя! Да я рад был бы, если бы тебя больше не видел, не терпел бы твоё хамство! Бегаешь от нас, несёшь какую-то чушь про то, что не хочешь служить Графу!.. А что, твою мать, тебя кто-то заставляет? Совсем рехнулся?!
Он останавливается и с трудом переводит дыхание.
Лицо Канды медленно багровеет.
- Ты… Ты… Да ты ничего не понимаешь! – кричит он в ответ. – Вы как котята слепые! Орден делает именно то, что нужно Графу! Кто знает, может, Ватикан с ним заодно, мне уже думать страшно, что они там задумали!
- Лави был прав – ты рехнулся, - мрачно констатирует Аллен. – Или Нои очень сильно били тебя по голове. И вытрясли остатки мозгов. Зачатки, я бы сказал.
- Заткнись, придурок! Сам подумай, у Графа ведь полно Акума, а Нои? – их же тоже куча, в Ковчеге только я смог убить одного из них! Если бы они хотели уничтожить Орден – они бы давно это сделали за пять минут! Значит, мы им нужны! Этот ублюдочный Тики мне всё объяснил!

…Объяснил. И много раз потом говорил в перерывах между пытками, а ещё читал ему Библию вслух, отчего Канда, равнодушный, в принципе, ко всем религиям, возненавидел христианство всех душой. Потому что слово «Бог» для него теперь ассоциировалось исключительно с непрестанными болью и унижением.

« Что же твой Бог не приходит за тобой, не поражает меня громами и молниями за то, что я делаю со слугой его»?
Большие серебристые глаза Уолкера становятся совсем огромными.
- Так вот в чём дело, - шепчет он. – Гоооосподи, а я-то думал… Канда, - он произносит его имя таким образом, что оно звучит как «идиот», - Канда, а ты не думал, что это говорит тебе враг? ВРАГ. Как ты можешь верить ВРАГУ? А если он скажет, что… не знаю… Что Комурины – это новые апостолы? – Аллен нервно смеётся. – Мало ли что он сказал!
- Тогда почему Чёрный Орден ещё не разрушен? – у Канды совсем нет настроения смеяться над шуточками Стручка. – Достаточно ведь нескольких четвёртых уровней – и всё, нас не станет.
- Честно? Понятия не имею. Я знаю только одно – я жив сейчас, и пусть это Граф позволяет мне жить, и пусть он может прихлопнуть меня в любой момент, но пока я жив – я буду мешать ему изо всех сил! Столько, сколько мне ещё осталось.
- Как шило в заднице, да? – ухмыляется Канда.
Аллен кивает, довольный.
- Я только вот чего не пойму… - Канда кусает губы. - Невинность дал нам Бог, верно? А куда он делся потом?
- Канда, ты о чём?
- О том, что сейчас мы одни против Графа и Ноев, нас никто не прикроет. Где, блядь, был этот Бог, когда Ной с меня заживо кожу сдирал? Когда он мне моим Мугеном живот распарывал?
- Там же, где и в то время, когда Тиз выгрызал мне сердце, - спокойно отвечает Аллен, хотя внутри у него всё холодеет от слов Канды. – С теми, кому он был нужен больше. Мы же ещё не такое переживём, мы сильнее обычных людей. Разве не так?.. Что с тобой?
…Давным-давно старик Жу Мей Чан рассказывал Канде разные истории.
Например, про то, что в древней, ещё не осквернённой Графом Японии жили такие воины - самураи. Это были сильные и бесстрашные люди, они в совершенстве владели разным оружием, и были горячо преданны своим хозяевам.
У них были жёсткие понятия о чести, и нарушив их, самурай пятнал себя позором. И часто кончал жизнь самоубийством, не колеблясь.
У самураев был кодекс чести, "Бусидо". "Путь воина".

И Канда тоже придумал себе свой собственный "Бусидо":

1. Не верить врагу. Неприятель не будет говорить правды, потому что правда - она не на его стороне. Враг всегда обманет, только дай повод.
2. Не бояться врага. Потому что если победил его раз - значит, и в другой раз победа тоже будет за Кандой.
3. Не просить врага о пощаде. Он не пощадит, но поглумится напоследок.
4. Всегда идти вперёд, не смотря ни на что, и добиться своей цели. Только ради этого и стоит жить.

И как же так вышло, что он предал свой Путь воина, что нарушил все свои заповеди разом, и ступил на липкую тропу, услужливо подсунутую ему Создателем?

Когда добровольно опустил меч, направленный в грудь Ноя?
Когда позволил увлечь себя его разговорами?
Когда порвал Святое Писание лишь для того, чтобы досадить ему?
Когда умолял Графа пощадить остатки его и так уже поруганной гордости?
Когда обратил своё оружие против Стручка?
Или когда позорно бежал с поля боя, оставив тех людей на верную смерть?

А, может... Может, это началось ещё раньше, картина мироздания дала трещину до его плена, как только он стал задумываться о смысле своего существования, о том, ради чего и ради кого ведёт непрерывный бой уже почти десять лет.

"Тебе никто ничего не должен доказывать, Канда. Нужно просто верить, иначе - никак".

Нужно быть фанатиком, чтобы выдержать всё это, постоянную череду сражений, смертей, убийств. Таким, как Стручок. Которой, гляди ж ты, оказался морально сильнее его.
И в довершение всего он, Канда, стоит сейчас и жалуется этому самому Стручку, как его обижали Нои.
Какой позор.
Щёки Канды начинают гореть от стыда, впервые за много-много лет. Какое странное, просто отвратительное ощущение. Всё, хватит.
Может, он и ушёл с истинного пути, и вернуться назад будет сложно, если вообще возможно, но он постарается, он будет стараться изо всех сил.
Потому что надо: "всегда идти вперёд, не смотря ни на что, и добиться своей цели. Только ради этого и стоит жить".
Теперь всё будет хорошо, его путь - вот он, прямо перед ним.
Нужно просто сделать шаг.

Он потирает лоб, затем машет рукой.
- Всё равно ничего не выйдет. Этот белобрысый хмырь из Ватикана – разве он не доложил уже куда следует о моём преступлении? Что я дезертировал, и, вдобавок, ещё и напал на своего товарища?
- Не успел, Лави его… немного отвлёк.
Канда пожимает плечами и говорит устало:
- Потом скажет. Я выбрался от Ноев не для того, чтобы мною теперь занялись Вороны.
- Он не скажет, - безапелляционно заявляет Аллен. – Я позабочусь об этом.
Экзорцист-японец недоверчиво качает головой:
- Я ума не приложу, как ты его сможешь убедить.
- Я тоже, - признается Аллен. – Но я сделаю это. Ты мне веришь?
На узких губах Канды появляется подобие улыбки.
- Ладно, давай пойдём и ещё немного напакостим этой жирной свинье.
- Канда!.. – голос Аллена испуганно пресекается. Потому что рядом с мечником, словно из ниоткуда, возникает знакомая высокая фигура.

И Канда чувствует его прежде, чем одна рука обвивает его талию, а другая - крепко берёт за запястье правой руки, сжимающей Муген. Только сделать ничего не может.
- Как интересно, какая жаркая дискуссия, - горячий шёпот на ухо.
Тики притягивает его к себе ещё ближе, трётся щекой о его щеку.
- Вот как, ты снова хочешь на свою цепь? Как дворовый пёс…
Ной улыбается, ощущая чуть заметную дрожь тела экзорциста.
- Канда! - Аллен делает резкое движение в их сторону, но Тики резко говорит:
- Стой на месте, малыш! - и кладёт ладонь на горло Канды. - Я снесу ему голову за долю секунды. Или вырву трахею, это тоже быстро, поверь.
Уолкер останавливается. Тики действительно может это сделать.
Ной доволен. Ной улыбается. Ной перемещает руку на затылок Канды, вытаскивает из-под воротника его волосы и развязывает ленточку, связывающую их. Чёрные блестящие пряди рассыпаются по спине и плечам.
- Мне больше нравится, когда они распущены, - шепчет он. Зарывается в них лицом, чувствуя сладковатый аромат туалетного мыла. Раньше они пахли по другому, то был запах крови и пота, тяжёлый, резкий, и он нравился Ною гораздо больше. Но это так легко исправить.
Впрочем, ему не хочется. А хочется лишь прижиматься к этому подрагивающему телу, тепло которого чувствуется даже через плотную ткань пальто.
Он поворачивает к себе лицо экзорциста и привычно уже находит его губы. Как хорошо, всё, как раньше. Этот вкус, чуть терпкий, и сами губы его, чудесно твёрдые, жёсткие губы, пусть не запекшиеся, пусть не окровавленные, но знакомые, их подрагивание...
Он не отвечает… Ну, так он никогда не отвечал на поцелуи Тики, ничего страшного. Он готов простить ему это. Достаточно просто прижиматься к этим губам своими, заставить его раскрыть их, провести языком по внутренней стороне губ, коснуться его подрагивающего языка.
- Канда, - бормочет Аллен. На его глазах происходит что-то очень странное и страшное. Канду, того самого гордого Канду обнимает Ной, унижает его, а Канда стоит и позволяет делать с собой все эти вещи.
Ной отрывается от поцелуя и поворачивает к Аллену красивое лицо.
- Извини, малыш, ты сегодня в зрительном ряду. У меня нет никакого желания с тобой развлекаться. А вот с ним... - он наклоняет голову Канды в сторону, открывая шею с правой стороны, и проводит по ней языком от ключицы до уха, чуть прикусывает мочку. По телу экзорциста пробегает дрожь.
- Канда, - выдыхает Ной, - ты же понял меня тогда, правда? Ты знаешь правду, Канда, - и странно звучит его имя в устах Ноя, непривычно, а Ною неожиданно сладко произносить его. - Ты знаешь, что мы вас еле терпим, но мы милостивы к вам. Разве ты не стал выше всех этих рассуждений о служению Господу? Разве я не открыл тебе правду? Ты считаешь, - рука Тики отпускает его запястье с Мугеном, но перемещается к его поясу, - что твой плен - худшее, что было с тобой? Не-е-е-ет, худшее - то, что было до этого. Именно со мной ты обрёл свободу - свободу от Бога, от предрассудков, от вранья. Я помог тебе, я тебя направил. А сейчас ты снова хочешь унижаться перед Ним? Он тебя не слышит, Канда. А я - слышу, я чувствую тебя, я же знаю тебя вдоль и поперёк. Что тебя мучает, от чего ты страдаешь...и от чего получаешь удовольствие.
Он поднимает на Аллена янтарные глаза:
- А ты знал, малыш, что твой соратник - очень горячий мальчик? Он такой страстный, он просто ненасытный, - его пальцы проходят сквозь одежду, вниз по животу, по узкой дорожке из жёстких волосков дальше, ниже. Они находят и начинает нежно поглаживать ещё мягкий член экзорциста. - А вот здесь - пальцы Тики чуть уходят в сторону, - рядом с мошонкой у него небольшая родинка, её можно даже нащупать, она чуть выступает над кожей.
Аллен растерянно моргает, чувствуя, как пылают щёки. Канда?.. Неужели ему это нравится?
Но глаза Канды широко распахнуты, он смотрит на Аллена испуганно, беспомощно.
Ной, он пришёл снова, и снова будет больно, очень больно. От него не спрятаться и сделать против него ничего нельзя.
- Что ты предпочитаешь? -осведомляется Тики, а рука его снова перемещается между ног экзорциста. - Когда я только трогаю, или когда вхожу в тебя сам? Тебе же понравилось тогда, в первый раз, когда я немного придушил тебя. Говорят, ощущения при удушье становятся ярче.
Он чуть сдвигает крайнюю плоть, слегка, чуть касаясь, проводит подушечками пальцев по головке члена, по щели, чувствуя, как напрягается тело бывшего пленника. Почему - бывшего? Осталось подождать чуть-чуть, и он снова завладеет им, и тогда опять можно будет...
- Мне так нравится, как он дышит, когда уже близок к концу. Он словно плачет, такие короткие всхлипы. А в самом конце он начинает дышать громче, выгибается, как кошка, запрокидывает голову, между бровей появляется такая морщинка... Выражение его лица почти одинаковое, и когда он мучается от боли, и когда испытывает оргазм. И стонет почти так же…
Тики прекрасно отдаёт себе отчёт, что его чувство к экзорцисту - уже не просто ненависть к носителю Невинности, что заставляет пытать, топтать, рвать, оно более глубокое; но ему наплевать. Снова вместе, снова эта дрожь, сладкая дрожь, отзывающееся истомой внизу живота, горячей пульсацией всего тела. Как же хорошо...
- Ты порадуешь меня? - шепчет он. - Так, как раньше, как тогда? Тебе было хорошо, я помню. Давай же...
От лица Аллена можно прикуривать сигарету. Ему остаётся только беспомощно смотреть, как Канда закрывает глаза, дыхании его учащается, он чуть наклоняет вперёд голову, позволяя Тики что-то горячо шептать ему на ухо.
Как же Аллен не догадался, что случилось тогда в плену. Какое унижение, тем более для него, для Канды!.. Как он мог жить с этим? Поэтому и ушёл - просто не мог смотреть им всем, своим друзьям, в глаза после того, что Ной сделал с ним такое. И весь этот бред про Графа и Бога – не более, чем предлог. Хотя Канда, возможно, и сам ещё не понял это до конца.
Тики слишком увлечён своим занятием, он не обращает внимания, когда Канда неожиданно приподнимает голову, открывает глаза и смотрит в упор на Аллена. И тот вздрагивает, потому что он никогда не видел в глазах человека такую ненависть.
Губы Канды шевелятся, и Аллен с ужасом и восторгом угадывает произносимые им слова.
Тики вздрагивает и делает судорожный вздох. С удивлением смотрит на экзорциста. Хочет сказать что-то, но с угла рта вытекает тонкая чёрная струйка крови.
Дрожащей рукой Ной касается торчащего между рёбер лезвия катаны, которым Канда ударил его из-под руки.
Губы экзорциста растягиваются в дикую, безумную усмешку. Медленно-медленно он поворачивается к Тики. Рука сжимает Муген так, что костяшки пальцев, кажется, вот-вот прорвут кожу.
Канда смотрит на своего бывшего мучителя снизу вверх, улыбка сходит с его лица, теперь оно бесстрастно. Он сильно и резко вырывает меч из тела Ноя, но только для того, чтобы снова ударить его.
Тики отшатывается назад, но недостаточно быстро, и острое блистающее лезвие рассекает его грудь.
Короткий хрип, Ной прижимает руку к груди, к быстро расплывающемуся тёмному пятну, но экзорцист снова наступает, замахивается ещё раз.
- Что, Ной, ещё не кончил? – хриплый голос Канды звучит так спокойно, так буднично. – Ну, так это ж пока только прелюдия.
Муген снова опускается вниз, Аллен не может сдержать судорожный вздох… Только теперь лезвие катаны останавливается, наткнувшись на преграду – четырехконечную звезду, которую Тики умеет создавать из своих Тизов.
Оба смеряют друг друга взглядами. Во взгляде экзорциста ничего, кроме лютой злобы. А Тики, глядя на него, вдруг улыбается, вдруг шепчет окровавленными губами:
- Канда…
И в глазах его мелькает что-то такое, отчего Канда с криком:
- Не смей на меня так смотреть! – хватается левой рукой за его оружие, правой же поворачивает Муген и тычет им Ною прямо в лицо.
Тики отдёргивает голову, удар получается смазанный и слабый, потому что произведён с близкого расстояния, но конец клинка пропарывает щёку, рассекает десну и чиркает по кости.
Он ахает, прижимает руку к щеке и еле успевает отразить очередной удар Чистой силы.
Аллен смотрит молча, он даже не пытается вмешаться. Это – бой Канды. И ему здесь делать нечего.
Он наблюдает за ними, затаив дыхание. Неужели на его глазах сейчас будет убит второй Ной? Да, он и сам испытывает к Тики чувства, далёкие от любви. Но осознаёт, что всё то зло, что идёт от Тики – голос Ноевой крови. И если бы можно было избавить Тики от этого, не убивая его…
А Канда, Аллен снова не узнаёт его. Да, он всегда был жесток и безжалостен к врагам, но никогда не мучил их, никогда не издевался. Не так, как сейчас.
И Тики – он лишь пытается защититься от обезумевшего противника. Даже когда у него есть возможность – он не бьёт в ответ.
Ной шатается, его раны отливают голубым – Невинность проникла в тело и отравляет его. Защищаться от озверевшего экзорциста ему всё тяжелее. А Канда, хоть и кипит от ненависти, но нападает хладнокровно, расчётливо, прекрасно рассчитывая, куда именно ударить врага.
Ной отступает, нога его подворачивается, он падает на колени. Поднимает руку, чтобы остановить опускающуюся катану – и его оружие отлетает в сторону вместе с несколькими отрубленными серыми пальцами.
-Ну, же, Ной, порадуй меня, - подделываясь под тон Тики и так же приподнимая бровь, произносит Канда, – сдохни уже, наконец, - он сжимает Муген обеими руками и замахивается для окончательного удара.

@темы: фанфик, D.Gray man